В то лето меня едва не отчислили из университета. До середины июля я пересдавал экзамены, силы были на исходе. Мне хотелось исчезнуть, сбежать, раствориться в этом мире. Я чувствовал себя героем своего времени, потерянным, разбитым, заблудившимся и совершенно не понимающим, что делать с собой дальше.
В тот же день, когда я наконец закрыл сессию, я сложил все необходимые вещи в рюкзак и поехал на вокзал в надежде, что для меня найдётся место в каком-нибудь поезде, который отвезёт меня куда-нибудь подальше от хандры.
Было около восьми вечера, мест на ближайшие и не только поезда не оставалось, как и лишних денег, за которые меня посадили бы хоть куда-нибудь. Девушка в кассе пожимала плечами.
-- Что ж вы хотели? Разгар сезона!
Честно, я не знал, чего я хотел. Я думал, что здорово было бы вот так пойти или поехать куда глаза глядят, но вся моя решимость испарилась, как только я встретился лицом к лицу с настоящей проблемой, которую можно было решить, как я сейчас могу судить.
"Ладно, -- подумал я. -- Подожду немного, съезжу пока к маме на дачу." Эта перспектива мне не очень нравилась только потому, что на даче делать было абсолютно нечего. Мама всегда любила это место за спокойствие, тишину и возможность отдохнуть душой, поэтому не занималась огородом, по большей части читала и фотографировала, а овощи и ягоды покупала у соседки. Раньше мы с отцом каждый год высаживали по дереву, но сейчас места на участке уже не осталось. Для меня никакой работы не было. В детстве мы хотя бы бегали с другими детьми на реку, запускали змеев, дождливыми днями собирались у кого-нибудь и смотрели боевики или триллеры, но к тому лету в посёлок никто из знакомых уже не приезжал.
Уезжая на всё лето, родители брали с собой около десяти книг и иногда просили меня привезти ещё. Благодаря этому наш дом стал чем-то вроде небольшой библиотеки: дачники часто брали наши книги почитать и, возвращая прочитанные, приносили свои. Я, конечно, не хотел провести остаток лета за чтением с ночи до утра, но, по крайней мере, это лучше, чем сидеть дома и наслаждаться обществом ноутбука, тем более можно было послушать истории и байки, которые родители трепетно оберегали в своих сердцах со времён их молодости.
Я решил отправиться на дачу следующим утром на первой электричке, а пока меня ждала пустая квартира на двадцатом этаже, откуда казалось, что смотрящий парит над городом. Вообще-то я любил этот город. Меня завораживала его ночная жизнь, потоки огней и людей, мне нравилось ощущать своё одиночество среди толпы, среди людей, каждый вечер запечатывавшихся, как в сотах, в своих маленьких квартирках. При взгляде на тёплый и далёкий свет, льющийся из окон многоэтажек, у меня на глазах наворачивались слёзы, словно у ждущего маму Дениски из рассказа Драгунского про светлячка, и я почему-то остро ощущал свою временную непричастность к этому миру медовых окон.
Мне не нравилось только метро, особенно запахи толпы и свет, дарящий пассажирам лицо с признаками печёночных болезней, а может, оно у них такое и было. Странное ощущение: вы едете с человеком в одном вагоне, выходите на одной станции, а потом вышли пути расходятся, он исчезает куда-то, и уже не хватает чего-то.
Пока я раздумывал, поезд остановился на моей станции, я вышел наверх, набрал полную грудь тёплого летнего воздуха и поплёлся домой.
Утро я провёл в электричке. Я дремал, как вдруг поезд дёрнулся и послышался звонкий лязг металла. Мы остановились в поле, окутанном молочным туманом. В вагоне кроме меня никого не было.