не знаю даже, жаль ли мне, что все это спрятано так, чтобы не каждый нашёл
(перешла в другой текстовый редактор, потому что blogger сделал новый дизайн для основных страниц, но только не для редактора сообщений)
не знаю, что писать
такое ощущение, что иногда в моей голове совсем нет мыслей
особенно остро я ощущаю их отсутствие, когда вдохновение для создания чего-то настолько велико, что кажется, мысль вот-вот соскользнёт на экран или бумагу, как капелька с пальца
сегодня я переписывала свои стихотворения за 2018 год
к слову, их было всего два
да уж
оправдываю себя тем, что записывала много строк из головы (но ведь они так ни во что и не вылились!)
я даже написала фрагменты в прозе и в драме
всё это как-то мелко
ещё я не понимаю, зачем мне этот блог
дневник?
но нет никакой регулярности в том, что я сюда записываю
к тому же, здесь не только дневниковые записи
вспомнила про этот фрагмент
хочу, чтобы был в этом посте
Она вышла из автобуса, перед этим почему-то переглянувшись со мной. Взгляд немного испуганный. Она как будто спрашивала (почему у меня?), как она сюда попала. Длинный тёмно-синий пиджак (как будто мужской?), шифоновая плиссированная юбка, тёмные волнистые волосы до перехваченной ремнём талии, замшевые босоножки на танкетке. Если бы не туфли, я бы подумала, что она суфражистка. Ну или хотя бы женщина из начала 20 века. В моей голове они выглядят так.
На переходе я стояла чуть поодаль от нее, смотрела то на газон, усыпанный созвездиями сигарет, то на ее аккуратную кожаную сумку. Что станет с этими чистыми босоножками в раю заплатчатого луживого асфальта? Она, видимо, тоже об этом думала, рассеянно посматривая на светофор, а потом полетела, взмахивая своей крылатой юбкой.
Она узнала о нём из газеты. Нет, его имя ещё не орало с первой полосы, впрочем, как и со второй. Она увидела объявление. Да, среди тех самых предложений стеклопакетов, дверных коробок, услуг потомственных ведьм и средств от простатита. Очень старомодно. “Ищет домохозяйку молодой московский писатель. Звоните с 10.00 до 14.00. Сергей Петрович, телефон:…”.
Она шла его утешать. Писатели они такие, знаете ли. Тонкие, ранимые создания…Раздираемые тщеславием. Ей было страшно и горько, когда он бесился: казалось, он из кожи готов себя выдрать от ярости. В такие моменты она хватала его обеими руками за голову, убирала волосы со лба, целовала его в этот мокрый лоб и в глаза, обнимала его, прижимала к себе, укрывала собой от всех невзгод.
может быть, когда меня не станет, кому-то будет интересна моя личность (какое тщеславие!), он все это будет читать, пытаясь понять что-то про меня
что ж, удачи, будущий читатель
п. с. сегодня прочитала фразу Марины Козинаки в телеграме "Мне кажется, так будут выглядеть инстаграмы Ковена Дур в старости, когда мы уже все поймем" как: "... мы все помрем", подумав, что "поймем" – это эвфемизм. Только потом до меня дошло, что с того света не очень удобно вести инстаграм (а ещё не очень удобно писать всё с маленькой буквы и без точек, но бунтарский стиль девочки-подростка есть стиль, и ничего с этим не поделаешь)
потом я подумала, что, наверное, за секунду до смерти человек вдруг понимает всё, совершенно всё, но прекрасное мгновение, так сказать, не останавливается
выдуманный мной эвфемизм хорош, я считаю (от скромности не умру :))
а вот мгновение – не факт
понять всё в одну секунду – это как? страшно, наверное?